Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктор понял, что родителя это реально крайне волнует и сейчас настал тот редчайший момент откровенности, когда можно показать себя с лучшей стороны.
— Логистика нашего экспорта имеет огромное транспортное плечо, а без рынка Японии и её колоний нам будет худо, — вспомнив некоторые аспекты семейно-кланового бизнеса, произнес парень.
— Ты прав, сын, — в голосе родителя было удовлетворение. — Проблема нашего клана — это всё более острый вопрос реструктуризации сбыта наших отраслей из преимущественно рынка Юго-Восточной Азии на рынки Южной Азии, Европы и Америки. Вложения только в железную дорогу нужны колоссальные, не говоря уже про порты на Каспии и на севере.
— Придётся искать крупных инвесторов за рубежом, — задумчиво произнес Виктор.
— Если бы всё так просто, сын! Вообще структура нашей экономики очень зависима от внешних рынков, критически, я бы сказал. Последние семь лет весь наш экспорт магонефтехимии, углепрома, металлургии и продукции тяжелого машиностроения просто на грани рентабельности. Сформировался рынок покупателя, а не продавца, наши клиенты диктуют условия поставок, а не мы.
— И как же это исправить? — полюбопытствовал парень.
— В ближайшее пятилетие — никак. Но работать над этим надо уже сейчас, потому что ограниченная емкость мирового рынка приведёт к эффекту вытеснения нашей продукции американскими, британскими и германскими поставщиками. Поэтому Япония для нас так критиченски важна, хотя и мы для них важны — больше они нигде и ни у кого не купят сырьё по таким низким ценам.
«Как-то всё печально выходит», — Виктор расстроился, от услышанного пробудилось много воспоминаний по этой теме. — «Военным я точно быть не хотел тогда и не хочу сейчас, что может быть хуже этого?! А вот банковская сфера — это реальная власть», — он довольно много читал книжек, форумов и газет в свободное от шалостей и приколов время, готовясь к поступлению в Омский Финансово-Экономический Университет.
— Наша магонефтехимия сдаёт позиции, мы не можем профинансировать разведку и запуск новых месторождений, не говоря уже о новых заводах по обогащению сырья эндейсом. «Стандарт Ойл», «Галф Ойл», «Бритиш Петролеум», «И.Г. Фарбениндустри», «Азиенда Итальяно Петроли» — наши злейшие конкуренты. Если не принимать меры уже сейчас, через десять лет нас вытеснят с европейского рынка, через пятнадцать — с японского. И не поможет даже наш трубопровод, вокруг которого сейчас в Германии проиходит нездоровая свистопляска при явном потворстве тамошних партнеров Марковых.
«А что, если против Марковых и их иностранных партнеров на выборах зайти с неожиданной стороны?» — пришла вдруг Виктора в голову шальная мысль. — «Климатический вопрос — такого я в этом мире точно не встречал, это будет подход абсолютно новаторский, направленный сразу против наших внешних конкурентво и внутренних противников».
— Отец, я правительно тебя понимаю, что под аферой республиканского масштаба ты имеешь ввиду политику нашего центробанка по дальнейшему отходу от принципов золотого стандарта и финансирование бюджета через выкуп облигаций правительства?
— Соображаешь, сынок! — улыбнулся Колчак-старший. — Дефицит бюджета у нас увеличивается последние восемь лет, после начала падения цен на сырьё в мире. Фондовый рынок у нас далеко не такой сильный, как на Западе и в Японии, поэтому возможность финансирования проектов через размещение корпоративных облигаций очень затруднена, хотя наши люди в Думе постоянно работают над этим. Если брать нефтехимию, в прошлом году наш холдинг привлёк шестьсот миллинов по облигациям на внутреннем рынке и миллиард сто тридцать — на внешнем. У нас — под четыре процента годовых, у них — под два с половиной, однако финансовое законодательство в странах Европы крайне зарегулировано и больше привлечь нам не позволили при том, что центробанки Британии, Франции и Германии проводят скоординированную политику и держат ставку на едином уровне.
«Свободного трансграничного движения капиталов здесь нет и пока что не предвидится, всё крайне зарегулировано», — покивал Виктор.
— Только на внешнем вышло дешевле из-за высокой внутренней учетной ставки, — задумчиво произнес он. — А ниже ставку не сделаешь, потому что официальная инфляция и так большая.
Отец с интересом смотрел на него.
— Всё-таки мать была права — не стоит тебя делать военным, твоё призвание — финансы и политика. Насчёт инфляции — она у нас имеет исключительно монетарную природу, поскольку правительство Слащёва и центробанк этого мудозвона Юденича запустили трехлетний цикл финансирования дефицита бюджета через выкуп правительственных облигаций госбанком под пять процентов годовых. И вот что с этим делать дальше — это ключевой вопрос текущего момента.
— Пять процентов — это чрезмерно. Смотря сколько иностранцев покупает эти облигации, — почесал подбородок Виктор.
— Не менее трети всего выпуска после выкупа цетробанк размещает под пять с половиной процентов на Лондонской бирже, остальные — внутри страны. И это с каждым месяцем создаёт всё более опасный дисбаланс для нашего бюджета.
— Ну да, вместо того, чтобы направить деньги на развитие и строительство, они будут уходить на погашение таких высоких процентов иностранцам.
— Именно. Поэтому нам любой ценой необходимо переформатировать правительство и свалить Юденича с центробанка, а Юденич — это креатура Марковых, они зубами будут держаться и за цэбэ, и за минфин, и за контрразведку. На всё пойдут. Поэтому вопрос стоит ребром и схватка будет жаркой.
— Интересно, почему только треть облигаций идёт на Лондон? — нахмурился Виктор.
— Верно мыслишь, Виктор! Мы с трудом провели это ограничение. Нам европейцы занимать позволяют в ограниченном объёме, однако спрос на наши облигации в Европе, да и в мире огромен, они гарантированы нашим золотым резервом, поэтому если бы в конце декабря мы не провели с таким трудом ограничение на внешнее размещение, Юденич весь объём эмиссии влил бы в Лондон и их бы расхватали, как горячие пирожки — наша ставка на два процентных пункта выше среднерыночной общеевропейской и гарантируется золотом.
«И в Японии сильно не разместишь и не займёшь — у них фондовый рынок завязана на Штаты, пакт Гувера — Фукуды. Получается, что инвестиционные, конвертируемые и сберегательные государственные облигации — это абсолютно разные финансовые инструменты, и юнкера мне впарили чисто внутренние, которые правительство выбросило на внутренний рынок под пять с половиной процентов
